— Ну, драматург...
Думаю, все понятно. Перезвонил Эшпаю: «Нет, у «драматурга Захарова» сын учиться не будет. Этой профессией надо гореть или не заниматься ею». Он окончил экономический, открыл свой бизнес. Уже есть семья, растет дочь — наша внучка, приезжают в гости.
Мы с супругой жизнь прожили не скажу, что прямо совсем безоблачно. Я даже уходил. Жили тогда в Царицыно. Деда Абрама Самойловича уже давно не было на свете. Сын еще не отделился, привел девушку, с нами поселились. Вдобавок три собаки под ногами крутились, а мне хотелось тишины и покоя. Ушел... Снимал квартиру, потом купил. Семью навещал и с Галей не разводился, но жил отдельно лет пять. Затем вернулся. Мудрая жена приняла: я ведь не к другой женщине уходил, а просто — выдохнуть в одиночестве.
Лет десять назад за город переехали — утомились от мегаполиса. Современная Москва для молодежи хороша, а я к своему возрасту уже «перетусовался». Долго искал место, Коля Денисов посоветовал: «Есть деревенька в Ступинском районе». Съездили посмотреть — понравилось. Тишина. Козы паслись. Избушка стояла, пятистенок. Позже его снесли, выстроили новый дом. Совершенно нескучно: природа, летом велосипед, зимой лыжи, друзья заезжают.
Восемь лет назад произошло событие, изменившее мою жизнь в духовном смысле. Накануне Пасхи Максим Щеголев спрашивает: «Батя, ты что завтра делаешь? Поехали в храм, у меня там батюшка знакомый». С того дня стал ездить регулярно, некоторое время даже служил алтарником. Когда начинаешь доверять Богу, перестаешь дергаться. В нашей профессии по три-четыре месяца может не быть работы. И звонков нет. Раньше переживал страшно, впадал в уныние, думал — забыли, в тираж вышел... Сейчас говорю себе: как Господь распорядится, так и будет, на все Его воля. И в душе разливаются благодать и благодарность, контролируешь отрицательные мысли, пытаешься по крайней мере. Если б все старались следовать заповедям, мы бы жили в раю земном.
Супруга пришла к вере следом за мной. Обвенчались. Совершавший обряд батюшка, благословляя наш союз, произнес: «Не люблю, когда девятнадцати-двадцатилетние просят обвенчать. Запретить не могу, но знаю, что через месяц-два явятся «развенчиваться». А это не шутки. Вот когда приходят зрелые люди, которые давно вместе, стали друг другу родными, венчаю с удовольствием».
В двадцать пять лет кажется, что жизнь бесконечна, а когда тебе за шестьдесят и друзья один за другим уходят в мир иной, оцениваешь собственную неправедность, понимаешь, как все вокруг скоротечно и бренно. И начинаешь совсем иначе, чем в молодости, оценивать каждый прожитый день и тех, кто рядом.
