Таможенники остановили, подумали — террористка. А в Тбилиси газ отключили, готовить было не на чем.
Я приезжала в свой родной город и не узнавала его. Мрачный, суровый, неприветливый, он был пропитан запахом беды.
В ноябре 1992 года закончился мой контракт, я прилетела из Парижа в Москву и собиралась в Тбилиси, но самолеты не летали. Я все ждала возможности выбраться — неделю, другую, третью. Сходила с ума от бездействия. Звонила маме, она рассказывала, что в квартире холодно — отключили отопление, электричество.
В один из этих дней мне приснился сон.
Будто я иду по Тбилиси, а навстречу совсем чужие люди. Ни одного знакомого лица! Подхожу к лавке, где мы покупали хлеб, она закрыта. Иду дальше — сплошь заколоченные окна. Стучусь в дверь к друзьям, открывает чужая женщина в черном: «Вы кого-то ищете?»
Проснулась в ужасе — неужели это вещий сон? Дрожащими пальцами набрала номер мужа: «Георгий, умоляю, Сандро надо уехать. Без твоего разрешения его из страны не выпустят. Ребенок должен ходить в школу, жить там, где спокойно, где не стреляют. Пожалуйста!»
Я благодарна мужу за то, что он согласился. Мама и Сандро прилетели в Москву. Поселились мы в одной из столичных гостиниц.
Мама уговорила администратора разрешить нам пользоваться электрической плиткой и кипятильником, чтобы готовить еду. Я уезжала и приезжала, мама вела хозяйство, Сандро ходил в школу. Мы все ждали, что в Тбилиси кончится этот кошмар и появится возможность вернуться домой. Тогда же мне предложили контракт с «Опера де Бастий», но условия были настолько жесткими, что на два года пришлось бы забыть о России, а значит — и о собственном сыне. Я отказалась.
С Георгием мы регулярно общались по телефону. В то время он уже занимал должность заместителя председателя Гостелерадио Грузии. Ему, как и всем госслужащим, ничего не платили. Самолюбие многих мужчин тогда очень пострадало — они не могли содержать семью. Уважаемые люди вынуждены были таскать мешки на вокзале.
Благодаря моим гонорарам мужу ничего подобного делать не пришлось. Я присылала деньги, ему их передавали, и мы никогда об этом не говорили. Он — мой муж, у нас сын, деньги общие, и точка. Ни словом, ни взглядом я не дала ему почувствовать неловкость.
Как-то раз Георгий приехал к нам в Москву. Подумала: может быть, получится начать с начала? Ведь мы любили друг друга, у нас ребенок. Предложила:
— Оставайся, найди работу здесь, это возможно.
Но Георгий не захотел ничего менять.
— Прости, я вряд ли подыщу то, что мне нравится.
Это была точка невозвращения в наших отношениях. Муж должен был сделать все, чтобы быть рядом со мной и Сандро.
